Автомобиль мечты

В 10 часов утра 13 сентября 1998 года Владимир Сергеевич Славин, как обычно, включил компьютеры в своем офисе на 12-м этаже здания в одном из районов Москвы. Славин тупо, со злостью, смотрел на мониторы, установленные на его рабочем столе. Уже почти месяц прошел после прекращения выплат по государственным краткосрочным облигациям или, по сути, объявления в стране внутреннего дефолта.
На одном из мониторов на сером экране по-прежнему светилась надпись: «Торги по ГКО прекращены», на другом — разноцветные кривые линии начали свой ежедневный танец. Это был монитор компьютера, подключенного к серверу московской фондовой биржи, с котировками акций российских предприятий в режиме реального времени. Кривые линии несколько минут метались где-то в нижнем секторе экрана, потом внезапно все вместе резко клюнули вниз, устремившись к самой нижней отметке.
Монитор мигнул, изображение на несколько секунд погасло, а затем на нем появилась надпись: «Торги на бирже остановлены». Это обозначало, что котировки акций провалились ниже установленного на этот день минимума и, не допуская паники, руководство биржи просто прекратило продажи. Торги останавливали уже не в первый раз. Все попытки запустить биржу после 17 августа 1998 года, когда государство объявило о прекращении выплат по облигациям внутреннего займа, заканчивались именно этим.
События последних нескольких дней можно было без преувеличения назвать полным крахом. Крахом фондовых рынков, а значит, и всей кредитно-денежной политики России последних лет. Для Владимира Славина это был крах всех его надежд, а может быть, и всей жизни. Последние два года Славин успешно играл на фондовом рынке. Сначала вкладывая только свои деньги, а в последнее время — и чужие. Он понимал, что те, кто поверил ему и вложился по его советам в акции и ГКО, этого краха не простят. Деньги были не просто большие — огромные, и, даже если продать все, что у него есть, он не наберет и десятой части потерянных средств.
Владимир выключил бесполезные мониторы, подошел к бару в углу кабинета. Уже привычным движением налил почти полный стакан водки. От запаха алкоголя его замутило. Организм отказывался пить. Владимир поставил на место стакан и посмотрел в зеркало. На него смотрело опухшее от беспрерывного пьянства последних дней лицо измученного человека, с огромными мешками под глазами и красным, налившимся кровью от треснувшего сосуда, правым глазом. Алкоголь спасал рассудок, но не щадил организм…
Работа брокера требует огромных нервных нагрузок. Он в течение дня сотни раз принимает решения о покупке или продаже акций. От его действий зависит судьба сотен тысяч, а иногда и миллионов долларов. А когда биржи начинает лихорадить, психологические нагрузки многократно увеличиваются. Но самое страшное происходит во время экономических кризисов. Известный факт, что во время кризиса в США в 1929 году, когда единовременно рухнули акции большинства компаний, десятки брокеров покончили с собой. Не выдержав психологических перегрузок, доведенные до отчаянья, они прыгали из окон небоскребов. А ведь это были просто деньги, но — чужие деньги…
Эти почти четыре недели после начала кризиса довели мозг Владимира до крайней точки. Первое время помогал алкоголь, но сейчас уже и водка не давала облегчения. Наоборот, после длительного пьянства наступила депрессия, жизнь казалась черной и ненужной. Спасительная мысль покончить с собой не оставляла его последние дни. Ведь это так просто — открыть окно, встать на подоконник, несколько секунд свободного полета — и все. Все закончится. Не будет ни долгов, ни этих страшных пустых мониторов. Ведь у него 12 этаж, внизу бетон. Все так просто!
Славин трясущимися руками открыл окно, подставил стул, встал на него. Еще один шаг, потом прыжок и… все. Яркое солнце, голубое, без единого облачка, небо. Еще немного, и он будет где-то там, на небесах. Там будет легко и спокойно. Славин последний раз посмотрел вниз. Прямо под его окном стояла… его детская мечта.
«Этого не может быть, ведь я еще не в раю», — подумал Владимир.
Славин зажмурился и снова открыл глаза — мечта не пропала. Наоборот, она стала как-то ярче, праздничнее и переливалась в лучах яркого полуденного солнца. Во дворе стоял лучший в мире автомобиль, — кабриолет экстра-класса, давняя и, казалось бы, несбыточная мечта. В этот момент кто-то без стука ворвался в кабинет, и чьи-то сильные руки обхватили его и стащили со стула.— Ты совсем спятил со своими акциями! — услышал он знакомый голос. Это был Семен, его бывший водитель, а потом друг и партнер по первому бизнесу.
Через несколько минут друзья сидели за столом, и Семен разливал по стаканам какой-то душистый, вкусно пахнущий напиток.
— Я не могу больше пить, я уже почти месяц не просыхаю. Меня от водки тошнит.
— Так то — водка, а это — самогончик. Мой личный. Сам готовлю, на травах настаиваю. Лучше любого виски будет, — приговаривал Семен, нарезая бочковые огурчики и раскладывая на тарелку соленые грузди и домашнего засола капусту из принесенных в сумке банок.
Володя зажмурился и залпом выпил. Как ни странно, организм безропотно принял живительный напиток. Спасительное тепло разлилось по телу, головная боль отступила, мир стал ярче и светлее.
— Ты где его взял? — спросил Володя про кабриолет.
— Где взял, где взял? Купил, — смеясь, ответил Семен.
— Так он же не продается!
— Кризис на дворе, — может, слышал. Сейчас все продается. Давай еще по одной, и поедем кататься. Внизу водила заждался.
Через несколько минут друзья блаженно развалились на мягких велюровых сиденьях автомобиля. Лучший в мире кабриолет, вершина автомобильной промышленности уже не существующего Советского Союза, созданный исключительно для военных парадов, «ЗИЛ–41044» неспешно катил по Москве. Всякие там «Тойоты», «Мазды» и даже «Мерседесы» и «БМВ» вежливо уступали дорогу. Удивленные прохожие останавливались и провожали это чудо восторженными глазами, гаишники немедленно вытягивались по стойке смирно и отдавали честь. В просторной кабине машины всего три места — одно для водителя и два для пассажиров — поэтому друзья вальяжно вытянули ноги, а Семен даже умудрился накрыть маленький импровизированный столик. На столике стояли две стопки с волшебным напитком и все те же порезанные домашние огурчики.
Это было счастье! Парад победы! Осуществление мечты!
— Куда мы едем? — наконец спросил Славин.
— Как куда? К Гене. На двоих пить как-то неправильно. Третий нужен. Да и не виделись мы с ним давно, — смеясь, ответил Семен.
Гена! Гена-Крокодил! Верный друг и соратник. Тот, с которого все когда-то началось…Статистика — наука точная. Сегодня в России на трех человек приходится один личный автомобиль. Автомобили заполонили все. Они дымят в пробках, несутся по автострадам и стоят во всех дворах, на детских площадках, на тротуарах и пешеходных переходах. Они едут к нам со всех концов света — новые и старые, дорогие и не очень. И с каждым годом их становится все больше и больше. Сейчас трудно поверить, что так было не всегда. Каких-нибудь 25–30 лет назад личных автомобилей в стране было раз в десять меньше, и любая самая простенькая автомашина считалась роскошью и мечтой всей жизни. Стоит напомнить, что в стране тогда были только автомобили отечественного производства. А всякие там «Мерседесы», «Форды» и «Тойоты» советский человек видел только в кино или при редких поездках за границу.
Когда-то Рональд Рейган назвал СССР империей зла. Может, из-за бугра эта страна и казалась кому-то таковой, но внутри это была империя очередей. В стране тотального дефицита очереди были на все: на холодильники и телевизоры, на мебель и импортные сапоги. Особые очереди были на квартиры, а самые длинные — на автомашины.
Надо отметить, что автомобили, конечно, давали не даром, а за деньги, и стоили они дорого, даже очень дорого. Самый ходовой и дешевый, не очень престижный «Жигуленок» первой модели стоил около 6 тысяч, и это при средней зарплате в стране 200 рублей! Но ради машины семья готова была влезть в бесконечные долги, несколько лет есть только картошку и макароны и во всем себе отказывать. Конечно, существовал и черный рынок, где десятилетняя машина стоила, как новая, а новая — две, а то и три цены.
В любые времена все настоящие мужчины мечтают иметь собственный автомобиль. Автовладельцы же делятся на две категории. Первая категория — потребители. Они хотят иметь просто средство передвижения. Удобное, комфортное, престижное. Автомобиль для них — это просто средство доставки из пункта А в пункт Б, и ничего более. Вторая категория — фанаты. Для них машина — живое существо, это член семьи, это мечта.
Фанаты разбираются во всех мировых марках и брендах. Мгновенно скажут тебе, чем отличается элитный «Ягуар» от обыкновенного «Порше», и какие у последней модели «Лексуса» подвеска и мощность двигателя. Они, не доверяя многочисленным сервисам, своими руками ремонтируют свое детище, каждый день его моют, гладят и дают ему красивые имена. В последнее время фанатов все меньше и меньше, но все-таки они еще есть…В семье Володи Славина автомобильными фанатами были все. Дед уже давно ушел на пенсию, но в войну танкистом дошел до Берлина, два раза горел в танках и всегда говорил, что именно они спасли ему жизнь. Он почти всю жизнь проработал на московском заводе ЗИЛ, имел собственный «Москвич», но всегда мечтал о «Волге», называя эту машину русским «Мерседесом». Отец работал механиком в Кремлевском автомобильном гараже. И этим все сказано — ведь он каждый день имел уникальную возможность прикасаться к самым лучшим образцам отечественного машиностроения.
По выходным семья часто собиралась на небольшом дачном участке, где был построен дощатый домик, дружно занималась нехитрыми садовыми работами, а вечерами за рюмкой домашней настойки обсуждала мировое автомобилестроение. Маленький Володя слушал умные разговоры взрослых мужчин и, конечно, тоже понемногу превращался в автомобильного фаната.
Однажды семье выпало большое счастье. Отцу дали целых два пригласительных билета на трибуны военного парада в честь Дня Победы на Красной площади в Москве. На семейном совете было решено отправить на парад заслуженного танкиста — деда и школьника — внука. Остальные, конечно, тоже участвовали в конкурсе, но в семье царил патриархат, и слово деда стало решающим.
Володя с нетерпением ждал этого события, и каждый вечер считал, сколько дней и даже часов еще оставалось. Наконец наступило 9 Мая. Дед достал из шкафа и надел парадный темный костюм. Бабушка аккуратно прикрепила к нему все его боевые ордена и награды. Вся семья восхищенно ахнула. Дед и внук — героическое прошлое и светлое будущее — вместе поехали смотреть на парад главного праздника великой державы.
Кремлевские куранты пробили десять часов утра. Из ворот Спасской башни величественно выплыли два великолепных, сказочно прекрасных автомобиля. Роскошные, благородного темно-серого цвета, с апельсиново-солнечными сидениями, кабриолеты везли стоящих во весь рост в парадной форме министра обороны Советского Союза и генерала, командующего парадом. Уникальные машины празднично сверкали в лучах весеннего солнца. Это был первый выезд новых парадных кабриолетов «ЗИЛ–41044», собранных по специальному заказу на московском автозаводе имени Лихачева.
— Наши! — Лучшие в мире! У американцев таких — нет, — гордо сказал дед.
Рассчитанная до секунд синхронная четкость движения поражала. Автомобили неторопливо объезжали выстроенных безукоризненными рядами участников парада, делая короткие остановки.
— Поздравляю с праздником Великой Победы, — четким голосом говорил министр.
— Ура-а-а-а! — громогласно отвечал парадный строй. Тысячи глаз с трибун на главной площади страны, миллионы — у экранов телевизоров неотрывно следили за этим волшебным действом.
Потом по Красной площади проедут грозные боевые машины пехоты, с грохотом пройдут танки и даже прокатят огромные тягачи, тянущие за собой ракеты, но все это было уже не то. Именно эти два новеньких сверкающих автомобиля в самое сердце поразят Володю. Весь вечер за столом мужчины только и говорили о достоинствах этих новых машин.
— Шесть с половиной метров в длину. Уникальная коробка-автомат. Двигатель — триста лошадей! Кондиционер. Скорость до 190 километров в час, — говорил всезнающий автомеханик — Володин отец.
— Вот можем же, когда захотим! — вторил ему дед.
— А купить такую машину простые люди могут? — любопытствовал Володя.
— Нет, конечно, эти автомобили не продаются.
— А покататься на ней можно?
— Не-е-ет. Эти машины выпустили специально только для парадов. Ну, разве только, ты станешь министром обороны или генералом, командующим парадом, — смеялся отец. — Даже водителей на них отбирают из числа самых лучших, и в чине не ниже подполковника, — сесть за руль — большая честь.
Ночью Володе приснился дивный сон. Он, развалившись на мягком заднем сиденье парадного кабриолета, неспешно едет по Москве. Все другие машины расступаются, пропуская вперед лучшую в мире машину. Прохожие останавливаются и восторженно приветствуют пассажира. Милиционеры вытягиваются по стойке смирно и отдают честь. В эту ночь у мальчика Володи появилась заветная мечта.Шли годы. Так уж случилось, что семья Славиных жила не в самой Москве, а в ближнем Подмосковье, в маленьком рабочем городке с красивым русским названием Заречье. Отец рано утром каждый день садился на электричку и уезжал в Москву, в Кремль, на свою работу. Приезжал поздно вечером. Это, конечно, было неудобно, но отец очень любил свою работу, красивые элитные автомобили, которые возили первых лиц государства, и менять работу наотрез отказывался. В Заречье имелось только одно большое предприятие — ликероводочный завод. Несмотря на антиалкогольную кампанию, завод продолжал работать на полную мощность, так как выпускал элитные сорта водки к столу высокопоставленных слуг народа. А на них кампания, похоже, не распространялась.
— Выпить у нас есть, надо еще мясокомбинат открыть, а то закусить нечем, — шутили жители городка.
Смех смехом, но на самом деле в стране всеобщего дефицита это было очень важно. На территории завода работал магазинчик, продавая свою продукцию для рабочих, да и неистребимые «несуны», несмотря на строжайшие проверки на проходной, умудрялись снабжать жителей городка продукцией завода по демпинговым ценам. Водку или спирт с завода выносили в грелках, привязанных к спине, а когда в годы антиалкогольной кампании контроль ужесточили, стали просто перекидывать грелки через забор в условленных местах. Бороться с этим было невозможно. Водка жителями городка тут же менялась у спекулянтов на мясо и продукты питания. Так в то время жила почти вся страна.
«Кто что охраняет, тот то и имеет», — говорил один из известных сатириков.
Володя окончил автомобильный институт, про другой в семье автолюбителей не могло быть и речи, и начал свою деятельность на московском заводе ЗИЛ. Завод раньше носил гордое имя Сталина, но после хрущевского разоблачения культа личности название сменили, и он стал именоваться в честь первого директора завода — Лихачева. Над центральной проходной красовалась целая серия орденов, полученных заводом в разное время. Основная продукция завода — грузовые автомобили «ЗИЛ», но в отдельном цехе собирались роскошные лимузины для первых лиц государства, и те самые парадные кабриолеты тоже были изготовлены здесь.
На этом заводе много лет проработал глава семьи Славиных — Володин дедушка, он дослужился до начальника цеха и в положенное время благополучно ушел на пенсию. На пенсии дед активно занялся садоводством, удивлял соседей необыкновенными сортами яблок и продолжал любить и гладить свой полученный на заводе «Москвичонок».
Дедовский «Москвич» уже изрядно побегал за свою жизнь, часто ломался, и семья мечтала о новой машине. Отец Володи стоял на своей работе в очереди на машину, и очередь эта, хоть и медленно, но двигалась. К покупке нового автомобиля семья готовилась заранее. Несколько лет назад Володин отец вступил в гаражный кооператив, которому выделили земельный участок на окраине городка, и с помощью друзей «самостроем» построил просторный каменный гараж. Дом для будущего друга и члена семьи был готов. Вечерами мужчины, уже который раз, разглядывали фотографии новых моделей автомобилей «Жигули» в журнале «За рулем», изучали характеристики машин. Мнения разделились. Дед и отец хотели более престижную и комфортную седьмую модель, Володя мечтал о быстрой и модной «девятке».
— Какую дадут — такую и купим, — говорил отец, и вся семья согласилась.

Водительские права были, конечно, у всей мужской половины семьи. Володя иногда брал ключи у деда, дабы прокатится до Москвы с друзьями.
Дед каждый раз ворчал и строго наказывал:
— Не гонять! Машину беречь! За рулём не пить! Правила не нарушать!
И вот, наконец, на работе у Володиного отца подошла очередь на машину. На подходе была партия «Жигулей–семерок». Денег, даже по государственной цене, не хватало, и на семейном совете было решено продать старенький дедовский «Москвич» и купить на всю семью нового красавца. Любимую машину дед продал своему другу, соседу, тоже фронтовику. Продал недорого. Дед не умел торговаться, да и стыдно ему было продавать старую машину за большие деньги. До приобретения нового автомобиля оставались считанные дни, и тут случилось страшное горе. Шел 1992 год, государство планомерно отпускало цены на все товары, пытаясь таким образом сгладить товарный голод. Пришла и очередь автомобилей.
Распоряжением Совета Министров машины за один день резко подорожали. Цены на них выросли сразу в два раза. Это был настоящий крах. Крах автомобильных надежд семьи Славиных.
Дед, потеряв не только машину, но и возможность ездить на дачу к своим любимым яблоням, совсем захандрил и вскоре слег, — сказывались боевые раны и больное сердце.
Как-то к Славиным в гости зашел старый друг деда, директор местного ликероводочного завода. Прослышав про семейное горе, он подозвал к себе Володю и сказал: — Ты вот что, сходи к начальнику нашего гаража, сейчас нам разрешили продавать бывшие в употреблении машины простым гражданам. Быть может, он что-нибудь придумает.
Начальник гаража, усатый мудрый Сан Саныч, сразу посылал «просильщиков» куда подальше, таких ходоков у него было предостаточно, но учитывая просьбу директора и заслуги деда, решил все-таки помочь. В дальнем углу на территории гаража на спущенных разодранных колесах уныло стоял маленький грузовичок. Точнее, то, что от него осталось. Когда-то это был двухместный пикап на базе автомобиля «Москвич», в простонародье — «пирожок». Судя по внешнему виду, «пирожок» на скорости перевернулся, на крыше хорошо проехался по кустам и врезался в дерево.
— Водитель хоть жив? — спросил Володя.
— Ни одной царапины. Всем говорит, что от лобового с пьяным трактором увернулся, но на самом деле сам под градусом был. Пока отгулы взял, — неделю пьет за второе рождение. Из запоя выйдет — увольнять будем по статье.
— Вот — это я тебе могу отдать, точнее — продать, но почти по цене металлолома, — сказал Сан Саныч, показывая на разбитый «Москвич».
— И что я с этой грудой железа буду делать?
— Тебе ничего делать не надо. Ты моим ребятам заплати, и они его восстановят. Как новый не получится, конечно, но движок целый, ездить будет, — пообещал Сан Саныч.
На том и порешили.
Уже через две недели Володя пришел забирать первый в своей жизни автомобиль. Кулибины из заводского гаража задачу выполнили, как смогли. Прежний, смятый в лепешку, кузов-коробок полностью отрезали и вместо него просто приделали борта из деревянных досок. «Морду» подправили, но вмятины на дверях и на капоте остались. После это чудище покрасили обыкновенной матовой темно-зеленой краской, причем, красили, похоже, кисточкой, отчего на машине остались хар