Курортный роман

— Здравствуйте, Ольга Ивановна! Очень рад вас снова видеть в нашем санатории! — тепло сказал врач.
— А я как рада приезду к вам, — улыбаясь, ответила миловидная пожилая женщина, присаживаясь возле стола в кабинете.
Врач внимательно посмотрел на свою посетительницу. Он давно ее знал. Перед ним сидела не просто отдыхающая, а руководитель одного из ведущих медицинских центров Санкт-Петербурга, доктор медицинских наук – Ольга Ивановна Разина.
Красивые, но очень уставшие глаза, излишне бледная, даже с сероватым оттенком кожа. Типичная картина для Питера. Впрочем, и из Москвы, да и из других городов приезжают не в лучшем виде. Россия — огромная холодная страна. Россиянам в нашей стране достались совсем небольшие островки южного солнца и теплого моря.
— Вы у нас уже не первый раз, — улыбаясь, сказал лечащий врач.
— Я очень люблю Сочи.  Здесь я по-настоящему отдыхаю, а главное, набираюсь сил и здоровья.
— Я вижу, что вы каждый раз проходите полное обследование, — сказал доктор, заглядывая в компьютер. — В этот раз будете?
— Конечно, — ответила Разина. — Все по полной программе. Дома нет времени, да и, честно говоря, не хочется, чтобы твои подчиненные узнали о твоих болячках.
— Вот и правильно, за здоровьем надо следить, — сказал врач дежурную фразу, расписывая санаторную книжку.
— Скажите, а вы не слышали, где-нибудь в Сочи есть программа санаторного лечения под названием «Курортный роман»? — неожиданно спросила Ольга.
Доктор с удивлением посмотрел на пациентку.
— Нет, не слышал. Курортные романы, конечно, отдыхающие у нас крутят. Сами понимаете — теплое море, южное солнце, отдых. Но специальной программы нет.
— А зря, — сказала Ольга Ивановна.
— Пусть уж отдыхающие как-нибудь сами со своими любовными приключениями разбираются. У нас другие задачи.
— Ну не скажите. Когда-то, много лет назад, именно такая программа спасла меня и подарила новую жизнь, — улыбаясь, сказала пациентка. — Я бы на месте врачей санаториев всем одиноким в графе назначений крупными буквами записывала — «КУРОРТНЫЙ РОМАН».Оленька Разина родилась в Питере, то есть тогда еще, Ленинграде. В то время в стране вовсю торжествовал социализм. Как и все, вступила в пионеры, потом в комсомол. В 17 лет с отличием окончила школу, поступила в медицинский институт. Интеллигентная семья: отец — известный в городе врач, мама — учительница в средней школе. Все, как обычно, как у всех, ни лучше и ни хуже. Оленька, воспитанная на русской классической литературе, как и все девушки в ее возрасте, переживала за Наташу Ростову, влюблялась вместе с Татьяной Лариной и мечтала о своей будущей большой и сильной любви. Любовь, как ей и полагается, пришла на четвертом курсе института. Может, не такая уж сильная и не такая красивая, как хотелось бы, но розовощекий умненький парень из соседнего института был настойчив и красноречив. Свадьбу сыграли на пятом курсе, и законный муж увез Оленьку по распределению в далекий Норильск, на Норильский никелевый комбинат.
Норильск, построенный зеками «Норлага», входил в десятку самых северных городов мира. Морозы за минус 50, два месяца полярной ночи, сильнейшие зимние ветра, сбивающие человека с ног, а еще – вонючий воздух, из-за вечно дымящих труб комбината. Казалось, по своей воле здесь жить нельзя, но люди жили, работали, любили, рожали детей. Приезжали на время за длинным рублем и оставались навсегда. Город засасывал, завлекал северными надбавками, которые росли каждый год, особым улучшенным снабжением и психологией маленького городка, оторванного от «большой земли».
Комната в общежитии для молодоженов и суровый климат Заполярья совсем не походили на красивую Оленькину мечту о супружеской жизни. Но, воспитанная на традициях русской литературы, вспоминая историю «декабристок», Оленька готова была потерпеть и ждать лучшей жизни.
— Это ненадолго, — говорил муж. — Вот увидишь. Я скоро сделаю карьеру, и мы уедем в Ленинград, а может, даже — в Москву, в министерство.
Карьера давалась нелегко. Муж целыми днями, а иногда и ночами пропадал на комбинате. Оленька работала в местной больнице и вскоре превратилась в уважаемого всеми специалиста Ольгу Ивановну. Шли годы. Ольга родила сына, семья получила приличную квартиру, муж потихоньку рос по служебной лестнице и дорос до заместителя начальника цеха. Ольга тоже много и упорно работала, защитила кандидатскую диссертацию и стала заведующим терапевтическим отделением. Отпуск она почти всегда проводила у своих престарелых родителей в Ленинграде и каждый раз обещала, что скоро они с мужем переедут сюда навсегда.
— Потерпи, — говорил муж, — еще год, и я стану начальником цеха, мы еще подкопим денег и купим в Питере кооперативную квартиру.
За все время жизни в Норильске всего два раза выбиралась она вместе с сыном и мужем на море в Крым. Отпуск на «материке» пролетал яркой короткой молнией, и семья опять возвращалась в привычно холодный заполярный Норильск.
Развал Союза и смена руководства страны поначалу никак не сказались на жизни оторванного от «материка» города. Но уже через год все рухнуло. Раскрученная в стране инфляция «сожрала» все накопленные семьей деньги на будущую квартиру. Никель оказался стране не нужен. На комбинате почти прекратили платить зарплату. Месяцами задерживали ее и бюджетникам. Резко сократились поставки продуктов с «материка». Брошенный на произвол судьбы город очутился на грани выживания. В очень тяжелом положении оказалась и семья Ольги. Были времена, когда банально нечего было есть. Спасали рыба и оленина, которые приносили иногда пациенты в благодарность за свое лечение.
Вместе с никелем в шахтах добывали и очень дорогие редкоземельные металлы, которые можно было легко вывезти за границу и продать за валюту. Именно из-за валюты и началась в городе настоящая война. В больницу то и дело привозили «братков» с огнестрелами. С бандитами пришла еще одна беда — наркотики. «Самый пьющий в стране» город перешел на наркоту.
От греха подальше сына отправили учиться в Питер, к бабушке с дедушкой. Там он окончил школу и поступил в институт. Муж по-прежнему много работал и сутками пропадал на комбинате, но про скорый переезд уже ничего не говорил. Ольга часто вечерами оставалась дома одна.
Год назад случилось страшное и совершенно неожиданное горе. Такой домашний, сильно располневший за эти годы супруг однажды пришел с работы, сел напротив Ольги на их крохотной кухоньке, выпил стакан водки и сказал:
— Я полюбил другую женщину — не могу тебе больше врать, я ухожу!
Если бы в квартиру влетела шаровая молния или в двери ворвался огромный рогатый олень, то Ольга удивилась бы гораздо меньше:
— Как — другую? А я? Как же я? У нас ведь сын? Семья?
— Сын вырос, он меня поймет, — ответил супруг, собрал в чемодан свои рубашки и в тот же вечер ушел навсегда.
Близких подруг не очень общительная Ольга так и не завела. На работе бабский коллектив. Немногие приятельницы, и те стали держаться подальше, оберегая своих мужей от «разведенки». Наступил «день сурка»: работа, дом, работа… Депрессия не заставила себя ждать. Долгая полярная ночь довершила дело. В Норильске бушевала метель. Эта зима выдалась особенно холодной. Рано, уже в начале сентября, лег снег, в октябре установились морозы за сорок, а потом и за пятьдесят. В декабре на несколько дней пришла «черная вьюга»: полярная ночь и сильнейший ветер, который буквально сбивает человека с ног. На эти дни город замирает. Люди добираются до автобуса или до ближайшего магазина, держась друг за друга или, в буквальном смысле, на четвереньках. Не работают школы, детские садики и большинство магазинов. Замирает и больница, принимая только экстренных больных. Именно в это время депрессия окончательно сжала свои клещи…
Новый год Ольга встречала в одиночестве. Сын отделался телеграммой, бывший муж даже не позвонил. Зарплату опять задержали. Ольга сидела за почти пустым столом и плакала.
«Как встретишь Новый Год, так его и проведешь», — подумала Ольга и твердо решила умереть… Через несколько дней она просто пришла с работы и выпила все снотворное, которое было дома. К счастью, она не закрыла дверь в квартиру, и соседка, случайно заглянув к ней «за солью», вовремя вызвала «скорую». Врачи областной больницы сделали почти невозможное — они вернули организм к жизни, но заставить мозг Ольги снова захотеть жить не могли. Начались проблемы на работе, встал вопрос об увольнении. Казалось, что жизнь закончилась. Вот тогда и вызвал ее к себе главный врач норильской областной больницы:
— Вы сами врач и все прекрасно понимаете, Ольга Ивановна. У вас была явная попытка самоубийства. Мы не стали заносить это в историю болезни и записали вам просто сильное переутомление и банальное отравление. При попытке суицида мы обязаны направить вас в психиатрическую клинику, со всеми известными вам последствиями.
Женщина согласно кивнула головой, у нее был отрешенный вид, — казалось, что она не слышит обращенных к ней слов. Красивые, серые с голубизной, очень грустные глаза, выдавали какую-то огромную внутреннюю усталость и окончательную разочарованность в жизни.
— Я не могу вас допустить к дальнейшей работе, я даже не могу вам выписать антидепрессанты, — продолжал доктор, — ведь вы знаете, что эти препараты в первое время приема усиливают суицидные мысли, а это, учитывая, что вы живете одна, может привести к непоправимым последствиям.
— Я все понимаю, Николай Петрович, но прошу вас, ничего не сообщайте ни моему бывшему мужу, ни сыну. Они ни в чем не виноваты, — вяло отозвалась Ольга Ивановна.
— Есть, похоже, только один способ вывести вас из этого состояния. Это новый, не совсем проверенный метод. Процент успешных результатов пока невелик, но зато он совершенно безопасен и абсолютно точно принесет вам пользу. Экспериментальную программу внедряет мой коллега и давний приятель — главврач одного из сочинских санаториев. Программа называется «Психологическая реабилитация и повышение самооценки после глубокой депрессии, вызванной проблемами в семье».
Ольга Ивановна безучастно смотрела на своего руководителя. Ехать ей никуда не хотелось. Хотелось домой — лечь в постель и просто лежать.
— Может, все-таки в клинику? — вяло спросила она.
— Речь идет о вашей профессии, а может, и обо всей дальнейшей жизни. После клиники вы вряд ли сможете продолжить работу на должности руководителя отделения. Не торопитесь отказываться. Вы бывали раньше в Сочи?
— Нет.
— Сочи — прекрасный город. Море, солнце, горы. Быть может, вам удастся научиться радоваться жизни, а может даже, и… влюбиться.
Ольга с удивлением посмотрела на своего собеседника. Если бы перед ней был не всем известный и уважаемый в Норильске врач, доктор медицинских наук, ее непосредственный руководитель, она бы подумала, что ее разыгрывают.
— Не удивляйтесь, — с невозмутимым видом продолжал доктор, — для того, чтобы выйти из той глубокой депрессии, в которой вы сейчас находитесь, вам лучше всего влюбиться. Опыт показывает, что после этого мозг снова обретает способность радоваться жизни, и депрессия уходит чаще всего навсегда.
— Я никуда не хочу ехать. Может все-таки антидепрессанты? — еще раз вяло попыталась возразить Ольга.
— Нет. Антидепрессанты вас не спасут. Я добился в профкоме выделения бесплатной путевки. Проезд у вас тоже бесплатный. Слава Богу, хоть эту льготу северянам пока не отменили. Оформляйте отпуск, получайте путевку, берите билеты и возвращайтесь уже без депрессии, — улыбнулся доктор.

Рейс на Москву из-за пурги задерживали. В начале апреля резко потеплело, и начались метели. Ольга оставила шубу дома, и даже выйти на улицу и прогуляться она уже не могла. Оставалось одно — сидеть и ждать. В какой-то момент она окончательно решила вернуться обратно в свою тихую теплую квартиру, но чемодан уже уехал в багажное отделение, и ей банально стало жалко своих вещей.
Наконец, объявили посадку. Ольга с трудом встала и, сгорбившись, пошла к стойке. Самолет летел через Москву.
Москва встретила остатками снега, мелким холодным дождем и серым унылым небом. Все три часа до рейса в Сочи Ольга так и просидела на жестком кресле в зале ожидания.
«Куда я еду и зачем?» — беспрерывно крутилось в голове. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться в своей квартире, лечь и тихонько лежать.

Самолет «Аэрофлота» вынырнул из-за гор, развернулся и начал снижение. Внизу в лучах вечернего солнца сверкало море. Уставшие от длительного полета пассажиры приникли к иллюминаторам. Зрелище на самом деле было великолепное! Солнце уже почти село, и от этого заснеженные вершины Кавказских гор отливали розовым цветом. Спокойное море поражало своей необыкновенной синевой и величием. Несколько маленьких яхт с белоснежными парусами ловили вечерний бриз. Белые здания города среди вечной зелени предгорья дополняли картину.
«Наш самолет через несколько минут совершит посадку в аэропорту Адлер города Сочи. Температура воздуха плюс 22 градуса, температура морской воды — плюс 14», — невозмутимым женским голосом сказал динамик над Ольгиным креслом. Народ вокруг восхищенно ахнул.
«И это — апрель. В Норильске — минус десять и метет метель, в Москве — ноль, серое небо и остатки снега. А здесь — лето, настоящее лето», — подумала Ольга. В другое время она бы тоже вместе с другими пассажирами восхищалась и по-детски радовалась предстоящему отдыху, но сейчас задавленный депрессией мозг отказывался выкидывать в организм эндорфины.
«Вода в море холодная, купаться нельзя», — вяло подумала Ольга и снова закрыла глаза.

Главный врач сочинского санатория сам вел первичный прием отдыхающих из группы психологической реабилитации. Эта методика была его детищем, и в столе уже лежала почти готовая диссертация. Не хватало только статистического материала.
На этот раз перед ним сидела вполне миловидная блондинка с усталыми и очень грустными глазами:
«Норильчанка. Ужасный климат, полярная ночь, тяжелая работа, разведена, затяжная депрессия, попытка суицида. Случай сложный. Без тяжелой медикаментозной терапии здесь вряд ли обойтись. Но попробовать надо», — тем более, что его давний приятель и однокашник, главврач норильской областной больницы, лично звонил и просил помочь в реабилитации Ольги Ивановны.
«41 год — прекрасный возраст. Красавицей не назовешь — вот разве большие, серые с голубизной, глаза в обрамлении темных ресниц… глаза красивые… но совершенно потухшие и пустые. Депрессия высосала из этой милой женщины всю энергию. Мужчины таких женщин не любят, они их просто не замечают. Ладно, пусть пока просто отдохнет, отогреется на южном солнышке, а там — видно будет», — главврач не торопясь заполнял курортную книжку:
«Жемчужные ванны, душ Шарко, массаж, бассейн, витамины, ну и, конечно, психотерапия. Психотерапия по специальной методике — главный козырь в его программе».
— Добро пожаловать, коллега! — приветливо сказал он, протягивая Ольге курортную книжку. — Сегодня отдыхайте, отсыпайтесь, а завтра — на процедуры и после обеда — на специальные занятия с психотерапевтом. И не вздумайте отлынивать — здесь вам не больница в Норильске, у меня не забалуешь, — пошутил он на прощание.
Несмотря на чудесную погоду, гулять не хотелось, организм требовал сна. Ольга ушла в номер, легла и мгновенно заснула. Разбудила ее уже под вечер большая, не в меру накрашенная тетка с габаритным полосатым чемоданом и дорожной сумкой в придачу.
— Люда я, Людмила, — соседкой твоей буду. Из Челябинска я, — зычным голосом оповестила она.
— Хорош спать, мы сюда отдыхать приехали, — сказала соседка, разливая по стаканам добытое из сумки красное вино и нарезая домашнюю колбаску.
— Я не пью, — вяло отнекивалась Ольга.
— Я тоже. И вообще, пьющих терпеть не могу, но за приезд надо, — убежденно заявила Людмила. — Мы теперь подруги и земляки, как-никак.
— Так я из Норильска — это ж Сибирь, самый север, а Челябинск на Южном Урале, — попыталась возразить Ольга.
— Ну, и что, не из Москвы же, — я москвичей страсть, как ненавижу. Заносчивые они все. Столица, столица! Была я там — дрянь ихняя столица, и метро у них дрянь. Народу тьма, и все злые, — продолжала неуемная Людмила.
Вечер закончили в баре на берегу моря. Людмила тоже приехала на программу, но за свои «кровные». Работала она директором магазина, зарабатывала хорошие деньги, но муж-пьяница все-таки ушел к другой, «молодой корявой шалаве». В «депрессняк», как Ольга, она не скатилась. А сразу поехала в Сочи, прослышав где-то про новомодную программу с красивым названием.
— Весь мир — говно, все мужики — козлы, все бабы — б…ди, только мы с тобой, подруга, — честные и порядочные, а потому и несчастные, — слегка заплетающимся после выпитого вина языком говорила Людмила.
— Нет, муж у меня хороший, только слабовольный. Это я сама — дура, все работала и работала, а надо было его любить, детей рожать. Кандидатскую вот защитила, а надо было мужа от других женщин защищать, — вздыхала Ольга.
— Ты зови меня Люся, меня все так зовут. Муж мой меня сначала Мила звал, Милочка, а последнее время все Люська, да Люська, а потом вообще ушел. Еще и имущество поделить затеял. Я в магазине пахала, бабки зарабатывала, а он на диване лежал, водку жрал. Завод закрыли — он и запил. Я, конечно, на него ругалась, а он взял, да и ушел. Теперь у «шалавы» живет. А она — подруга моя бывшая. Лучшая подруга была, а мужика увела, — жаловалась Люся.
Мужчины в баре с удивлением смотрели на надирающуюся в сторонке парочку вполне симпатичных с виду женщин, но подойти к ним так никто и не решился. И правильно, а то могли и схлопотать пару ласковых от разгоряченной вином Людмилы.

На следующий день, после утренних процедур и диетического обеда, подруги вместе пришли в кабинет психотерапии лечебного корпуса.
В зале уже сидело человек десять женщин разного возраста, но с такими же грустными глазами и бледной после затяжной российской зимы кожей. Врач-психотерапевт сама рассаживала вновь прибывших по одной только ей известной схеме. Ольге с Людмилой она милостиво разрешила сесть рядом, но при этом грозно сказала:
— Только не шептаться и мне не мешать, а то рассажу в разные стороны.
Наконец, все места были заняты. Психолог — высокая статная блондинка лет 35, с прекрасной фигурой, в стильном дорогом брючном костюме и белоснежной блузке — выгодно отличалась от «разношерстных» дамочек в зале, одетых в простенькие кофточки и маечки. Модные туфли на высоченных каблуках и дорогие очки в роговой оправе подчеркивали эту разницу. Всем своим видом она как бы говорила — вот такой должна быть настоящая женщина, а не то, что некоторые…
— Меня зовут Анна Карловна, — представилась блондинка. — Я буду вести вашу группу на протяжении всех трех недель пребывания в санатории.
— Карловна — наверняка, немка, — зашептала Люся, — у нас таких на Урале и в Казахстане много было, сейчас почти все в Германию уехали. А эта, значит, в Сочи перебралась.
— Я прекрасно знаю, зачем и почему все вы здесь, — четким, хорошо поставленным голосом продолжала Анна Карловна. — Но не ждите от меня жалости и бабских «слюней». Моя задача — сделать из вас самодостаточных женщин со счастливыми глазами, легкой сексуальной походкой и обворожительной улыбкой. Вы пройдете полный курс реабилитации и специальной подготовки. С вами будут работать парикмахеры, косметологи и, конечно, я — ваш главный наставник.
Дамочки в зале притихли и внимательно ловили каждое слово этой уверенной в себе красивой женщины.
— Как известно, «на десять девчонок, по статистике, девять ребят», а с возрастом этот отрыв катастрофически быстро растет. Мужчины воюют, садятся в тюрьму, много пью, курят и вообще себя не жалеют, а потому — болеют и умирают раньше срока. А еще в последнее время расплодились гомосексуалисты, наркоманы и просто бездельники. Мужчины-натуралы &m

ДЛЯ ПРОДОЛЖЕНИЯ ВВЕДИТЕ КОД
Как получить?